Михаил
Он вновь постучался в деревянную дверь. Два удара, пауза, два удара, пауза, затем – целая серия ударов. Подождал. Тишина. Он принялся стучать вновь, все сильнее и сильнее, пока кровь не прилила к коже и вдоль подушечки ладони не образовался синяк. Терпение, милый Михаил. Так сказал бы сам Николас. Но все утро Михаила преследовало чувство крайнего беспокойства, и теперь оно стало почти непереносимым. Его снова посетил тот самый сон. Этот сон является ему только тогда, когда все слетает с катушек. Михаил вновь принялся стучать, еще сильнее. Тишина. Дернул дверь. Заперто.
У Николаса была настолько развита интуиция, что, стоило Михаилу подойти к его двери, как тот сразу открывал. Он всегда заранее знал – пришел Михаил и чего-то хочет. Всегда! Правда, иногда он уезжал. А сейчас? Может быть, он опять отправился в одно из своих путешествий? Михаил покопался в памяти, но там царил хаос. Что-то случилось с его памятью – еще со времен, когда он обитал во Дворце Шизов. Хотя когда он сам был шизом, он помнил, помнил все. Сейчас же он мог что-то помнить, в чем-то быть уверенным, но выскаказать этого он был не в состоянии. Стоп, словечко какое-то не такое. Ухо режет. Выскаказать. Такое с ним бывает, и частенько.
Михаил сунул руку в карман. Там лежали ключи. Чтобы не тратить время, он принялся все шесть ключей пихать поочередно в замочную скважину двери.
Три ключа не подошли, зато четвертый, с красной точкой, нанесенной на металле, сработал.
– Николас! – прошептал Михаил на тот случай, если он забыл то, что обязан был помнить. Но, как только он открыл рот, всепроникающий запах гниения ударил сразу по всем его чувствам и заполнил рот. Михаил закашлялся, чтобы прочистить бронхи, но, попытавшись вздохнуть, понял, что в комнате совсем нет кислорода – только запах разложения, запах смерти, который он так хорошо помнил по дням, проведенным во Дворце Шизов.
С тех пор как чувства Михаила вернулись в состояние, которое Александра называла «вновь здоровые», он понял, что на Земле нет хороших запахов, тем более что по какой-то причине обоняние у него усилилось в десять раз. Города смердели. Ямы исторгали горькую вонь обгорелой кожи и гниющих костей. Промокшая земля отдавала плесенью. Ароматы канализации наполняли воздух после каждой грозы.
Но этот запах…
Михаил задыхался.
– Господин мой!
Михаил медленно пересек большой зал и сразу же заметил плащ Николаса. Плащ валялся на полу, а под ним что-то дыбилось, похоже – большая подушка. Вряд ли Николас сделал это сам; не стал бы он швырять плащ на пол даже в своих личных покоях – плащ, как и все в облике Николаса, имел свойства сакральные. Михаил, прикрыв рот рукавом, вновь закашлялся. Наконец, когда его глаза привыкли к полумраку зала, он понял, что под плащом – не подушка, а вздувшееся мертвое тело. Кто перед ним лежит, он понял лишь через несколько долгих секунд – не потому, что ум его пребывал в смятении, а потому, что он никогда не видел тела без головы.
2
Александра
3, 5, 8, 13, 21…
Сидя за столом, Александра громко декламировала цифры и одновременно рассматривала шкатулку из красной кожи, в которой лежали ампулы с кровью Ньюта. Несмотря на то что шкатулка была отныне ее собственностью, она нервничала. Ожидая Михаила, Александра стукнула ладонью по стеклянному кубу с головой Николаса три раза, затем пять и, наконец, восемь раз. Она гораздо лучше, чем Михаил и Николас, понимала силу чисел. Что касается Михаила, то он вообще не мог запомнить числа в их естественной последовательности. Александра же понимала магический смысл числовых последовательностей и могла декламировать их до бесконечности. Складывалось ощущение, что числа рождались внутри самой ее сущности, и она, произнося их цепочки, выводила их в мир как некую вторую реальность. Каждое из чисел представляло собой сумму двух предыдущих, что создавало внутри всей их последовательности определенный ритм и повторяемость. Это был алгоритм Эволюции; он жил внутри Александры, и пришло время донести его до других. Она станет единственным Богом человечества; к черту саму идею Божественного триединства!
Хотя каждый раз, когда она доставала из шкатулки ампулу с кровью, она рисковала уронить ее и разбить, в этот момент она все равно увлеченно и страстно декламировала свои цифры.
35, 55, 89, 144…
Маленькая запечатанная ампула нагрелась в ее руке жаром возможностей, которые питали ее в самые холодные ночи на протяжении последних тридцати лет. Пришло ее время! Теперь ей не нужно ни в чем отчитываться перед Николасом; она сама станет решать, кого осенить благословением, а кого придется изменить – так, как когда-то изменили ее. Да, некая ирония есть в том, что ее выбрал сам Николас.
Она часто задавала себе вопрос: почему он выбрал именно ее из того огромного числа людей, с кем встречался на протяжении всех этих лет. Но в том, что касается ее намерений, они всегда были чисты. Чисты настолько, чтобы полностью соответствовать ее мечтам и желаниям.
Зато намерения Николаса со временем изменились.
В основе их отношений лежало ее стремление выжить и его забота о том, чтобы ее стремление осуществилось. Но затем эта забота была вытеснена желанием манипулировать ею, Александрой. Она, на первый взгляд, смирилась. Долгие годы она позволяла Николасу думать, будто признает его первенство, его претензии на безоговорочное величие, но теперь настала ее очередь. Как-то в одной старой книжке она вычитала смешную фразу: давай махнемся! Эта фраза прекрасно описывала то, что произошло в их с Николасом отношениях. Они махнулись. И точно так же, как свет Авроры вернулся на небосвод Аляски, она выйдет вперед, чтобы озарить мир препаратом, полученным от Объекта А4.
Правда, несмотря на любовь к числам, Александра не знала, что в лабиринтах Ада означала эта комбинация, «А4». Случайно выбранная буква и цифра, которые когда-то несли в себе важный смысл, превратились в простой символ. Цифры и числа вибрируют с определенной частотой. Может быть, А4 вибрирует с частотой, с которой вибрирует Ньют? Она не знала. Четверка не являлась сакральным числом. Более того, этого числа не было в тех последовательностях, которыми управляла сама Александра. Но на лабораторной бирке, наклеенной на ампулу, было написано имя Ньюта. Вне всякого сомнения! В ампуле содержались остатки того, что Николас когда-то ввел ей и Михаилу – какой-то вариант ДНК Ньюта. Но даже спустя тридцать лет Александра никогда не думала о слове «лекарство». То, что произвело содержимое ампулы с Михаилом, было не просто исцелением с помощью лекарства. Это было чудо. Чудо, в сердцевине которого притаилось проклятье. Некие части личности Михаила вернули себе характеристики человеческого, но некоторые остались животными. То были приступы безумия. Беспамятства. Некоторые свойства шиза. Вещи, которые пугали ее, несмотря на то, что ей удавалось их… если не подавить полностью, то приглушить.
То же, что слегка модифицированная последовательность ДНК сотворила с ней, Александрой, было вообще вещью потрясающей! Александра получила чистое знание. Чистое и ясное, как стеклянный ящик, в котором теперь сидела голова Николаса. Интуиция, которой она теперь владела, помогала ей не только предсказывать будущие события, но и вытаскивать информацию из прошлого – так, словно ее собственные клетки головного мозга, подвергнувшись процедуре апгрейда, несли в себе знания всех прошлых цивилизаций. Словно древний беспроводной интернет вновь ожил, и теперь она имела доступ к его ресурсам непосредственно из своего мозга. Нелепо? С одной стороны, да! Реально? Да, и еще раз – да!
Трансформация ее собственной ДНК была тонкой, едва заметной, но с мощными результатами. Совсем иной эффект препарат произвел на Михаила. Его тело должно было воспроизвести клетки, съеденные болезнью, и, появившись, они не несли в себе никакого знания. Несколько месяцев он потратил, чтобы вновь научиться говорить. Но и восстановившись, он уже не стал собой, прежним. Каждую ночь его мучили кошмары. Николас ждал, что Александра будет ноги ему мыть за то, что он спас ее дорогого Михаила, но та не торопилась. Михаил менялся на ее глазах дважды, и не в лучшую сторону. Вернувшись оттуда, откуда не возвращаются, он стал другим.
